АЛЕКСАНДР ЕФИМОВ: «НАРВА ДЛЯ МЕНЯ – ОГРОМНЫЙ ГОРОД, ПОЛНЫЙ ВОЗМОЖНОСТЕЙ». Предприниматель, художник и меценат Александр Ефимов выпустил на своей музыкальной студии «Нарвский альбом», имеющий все шансы стать культовым. О том, кто принял участие в записи, а также о своей безмерной любви к Нарве, которую всю жизнь доказывает не только словом, но и делом, мой давний друг рассказал поздним августовским вечером на своей террасе в доме на берегу Наровы.
Предприниматель, художник и меценат Александр Ефимов выпустил на своей музыкальной студии «Нарвский альбом», имеющий все шансы стать культовым. О том, кто принял участие в записи, а также о своей безмерной любви к Нарве, которую всю жизнь доказывает не только словом, но и делом, мой давний друг рассказал поздним августовским вечером на своей террасе в доме на берегу Наровы.
— Саша, здравствуй. Поздравляю тебя и всю команду с выходом альбома. Какие ощущения?
— Радость. Мы долго к этому шли, и вот держим полностью готовый диск в руках. Мы сделали это!
— Мы – это кто?
— Год назад мы познакомились с питерским музыкантом Сашей Чернецким. Я и раньше был знаком с его творчеством: мне нравились его рок-н-роллы и манера исполнения. Он полностью выкладывается в музыке, не фальшивит, не халтурит. Его душевные порывы по энергетике для меня сопоставимы с надрывом Высоцкого. И вот на очередном байк-фесте нас представил друг другу наш общий знакомый Вадик Федоров, тоже музыкант из Питера. Я пригласил Сашу в гости, показал свои песни, ему понравилось.
— Ты же сам свои песни успешно исполняешь, зачем понадобилось подключать кого-то еще?
— Я адекватно оцениваю свои вокальные возможности. Ребята говорят, у меня способности исполнять шансон, но ведь в душето я рок-н-ролльщик, воспитанный на этой музыке с детства! В последнее время написал ряд вещей, которые требуют другой энергетики, чем у меня. Она есть у Саши. Я предложил ему спеть мою песню «Монах» – это вообще хардрок. Текст мрачный: о конце света, такие апокалиптические настроения; сам бы точно не вытянул, а Чернецкий как раз такое и поет. Мы ее сделали, получилось замечательно, и тогда возникла мысль записать с Сашей диск.
— А получилось не только с Сашей.
— Да, как и любая живая материя, эта идея росла и развивалась, и в итоге я пригласил нарвских исполнителей, благо альбом носит на-звание «Нарвского». И теперь из 11 песен в альбоме 7 исполняет Саша Чернецкий, и их перемежают 6 других, которые поют Женя Рогов, Вова Чердаков, Даша Гордеева, мои дочки Надя (Далия) и Таисия, Саша Котлер из Израиля, ну и я.
— А как выбирал, кого именно пригласить? Неужели сидел и составлял список?
— Нет, исполнителя подсказывала песня. Скажем, Чердакова я знаю давно, но и в мыслях не было по-звать его, чтобы придать, например, альбому известности в нарвском масштабе. Даже не я его предложил – Кирилл Адылин, услышав песню «Наш менталитет», сказал, что ее бы неплохо спел именно Вова. Тот согласился, и получилось неплохо. В тексте – своего рода черный юмор о воображаемых последствиях Третьей мировой войны.
— Раз уж упомянули Кирилла, давай расскажем о его роли в выпуске диска.
— Его роль – основная (улыбается). Вся музыка альбома записана им, ведь Кирилл играет почти на всех инструментах, кроме, пожалуй, барабанов и духовых, и для записи этих партий приглашает других музыкантов. Мог бы и их сам прописать с помощью компьютера: раньше мы так с ним и делали, на заре нашей совместной музыкальной деятельности. Но давно из этого выросли, плюс когда работаешь с профессионалами такого уровня, как Чернецкий, халтурить просто стыдно. Так что Кирилл – это наши гитары, клавиши, аккордеон и, конечно же, прекрасные аранжировки.
— Вы давно работаете вместе. Наверное, просто совпали психологически?
— Когда мы начинали много лет назад, никакой студии еще не было; Кирилл работал в музыкальном магазине, и первые аранжировки моих песен делал прямо там, на работе, в компьютерной программе. Притерлись друг к другу еще с тех пор, так что взаимопонимание давно налажено, а еще я уважаю Кирилла за то, что он постоянно чему-то учится, совершенствуется, не боится овладевать новыми навыками. И они ему пригождаются: в новом альбоме он сам работал со звуком – писал, сводил и микшировал. Я редко встречал людей, которые могут и готовы делать полный цикл работы, совмещая творческую и техническую его стороны. Будучи художником, сам, например, даже раму обтянуть холстом не могу, предпочитаю брать готовый продукт. А Кириллу интересно все. Молодец. Единственное, что мы пока не можем сами делать в силу оснащения студии, – это мастеринг: для этого нужна другая аппаратура, которая есть на студии Олега Давидовича в Таллиннском Горхолле. Вот туда мы альбом и отдали, что стало завершающим штрихом долгой и плодотворной работы нашей команды.
— Как в команде появился Женя Рогов?
— С Жекой мы давно работаем, лет 10 лет назад я помогал его коллективу «Абсолют-2» записать диск, и ребята согласились включить в него пару моих песен. Для меня это была проба творчества, спасибо им за эту возможность. А что касается его участия в «Нарвском альбоме» — я услышал трогательную Женину песню о войне. Песня с его согласия вошла в альбом, в дуэте с Дашей Гордеевой они очень проникновенно ее исполнили. У Даши там короткий текст, но очень сильный и благодаря ее таланту чрезвычайно выразительный. Больше ничего не скажу – услышите сами.
— У Даши есть и сольная композиция на диске?
— Само собой! С ней мы тоже давно сотрудничаем: Даша пела бэки на моих первых песнях, когда еще была солисткой Be Free. А в «Нарвском альбоме» исполнила юмористическую песню «Папа российского рока», которая рассказывает о проблемах рок-н-ролльных богов. Думаю, что искушенная публика это произведение оценит. Как и исполненную Сашей Котлером старую песню из эстонского культового фильма «Последняя реликвия» (Viimne reliikvia). Мы сделали свою, оригинальную аранжировку с партией флейты через всю тему.
— Ну, а как же не прописать в своем альбоме своих дочек? – спросит читатель. И что ты на это ответишь?
— Мои дочки хорошо поют. Старшая – Надя – исполнила лирическую песню «Сокол», а Таисия, которой на тот момент было 13 лет, дуэтом с Чернецким спела о русской зиме. Писали действительно трескучей зимой, и теперь ждем следующую такую же, чтобы снять клип.
— А что спел ты?
— Самую грустную песню на диске. Пару лет назад не стало нескольких моих друзей, и переживания сами выплеснулись в творчество, посвященное их памяти. Просто возник поэтический печальный образ. В общем, все произведения в альбоме разноплановые, и Чернецкий это отметил, когда впервые прослушал его. Наиболее философская вещь, на которую меня вдохновила знакомая художница все из того же Питера, называется «Вероника», хотя в самое песне поется о Москве и о Патриарших прудах, и под Вероникой подразумевается булгаковская Маргарита. В общем, слушателя ждет немало открытий чудных! (смеется).
— Откуда ты, такой креативный, взялся?
— Я родился в деревне в Новгородской области. В Нарву родители приехали, когда мне было 7 лет. Искали лучшей жизни: здесь много работы было. Фабрики, заводы, ГРЭС – везде нужны люди. До 5 класса я был отличником, а потом уловил фальшь советского образования и потихоньку возненавидел школу. Поэтому к 8 классу еле ее закончил. И стал мебельщиком – нарвитяне «со стажем» помнят, что в ГПТУ имени Гривцова это была самая престижная профессия.
— Почему?
— В Нарве был шикарный мебельный комбинат, где люди получали отличные зарплаты. Но сначала я, как и все, после окончания ПТУ пошел в армию, и мне сильно повезло, потому что я попал в стройбат.
— Это разве везение?
— Конечно. Другие ребята служили на подлодке или продирались по тайге, а мы ходили на работу, почти как гражданские. Сначала служил в Саратове, потом перевели в Уральск – это областной центр в Казахстане. Мою армейскую судьбу решила любовь к живописи: я начал рисовать именно там. Еще в школе мне удавались портреты друзей, а в армии я быстро просек, что три самых престижных должности здесь – заведующий клубом, физорг и художник. Эти люди имели свои рабочие помещения! Ты только представь: 600 человек круглосуточно друг у друга на виду, а ты пошел и закрылся. Кроме того, у меня был свободный выход в город – получал разнарядку на при-обретение якобы художественных принадлежностей и шел гулять.
— А что приходилось рисовать?
— Плакаты, то бишь наглядную агитацию. Но это днем, а в свободное время я оформлял дембельские альбомы для сослуживцев. Тогда была традиция возвращаться с альбомом и всем его показывать. За создание такой красоты ребята платили хорошие деньги: 10 рублей за альбом. Спрос был сумасшедший, очередь длинная, люди доплачивали за срочность.
— Всех успел осчастливить?
— Конечно нет, но друзьям сделал в первую очередь. В общем, в армии я провел время с пользой и с удовольствием. А потом вернулся, и настала очередь следующей русской традиции.
— Жениться сразу после армии?
— Да. Пошла волна свадеб, и мне повезло, я встретил Любу. Сделал ей предложение, и мы с ней вместе до сих пор.
— Значит, вас миновала традиция разводов, что наступала после ранних свадеб.
— Точно! Даже поговорка тогда такая была: жениться – это все равно что покупать цветной телевизор. Имелись в виду первые советские, которые часто ломались. Разводились много, но не мы: в этом году нашему с Любой браку 35 лет, у нас четверо детей.
— Мы с тобой познакомились, когда жили в одном дворе в доме на Таллиннском, и у вас тогда был только 5-летний Максим. А вскоре один за другим появились Надя и Андрей. Многовато по тем временам!
— В планах было трое детей однозначно! Но нужно было решить квартирный вопрос. Я пять лет отработал мастером мягкой мебели на фабрике. Получал очень хорошую зарплату – 300 рублей, тогда как «просто хорошей» считалось 180. Но там фабрика не давала квартир, а мы жили в «двушке» с моей мамой. Поэтому мне пришлось устроиться на «Балтиец», где работники быстро получали жилье, а вот зарплата оставляла желать лучшего. И я начал пытаться заработать сам: рисовал картины на продажу.
— Это сразу принесло прибыль?
— Нет, поэтому сначала продавал дешево и только знакомым. А затем наступил 1985 год, грянула перестройка, появилось частное предпринимательство мелкое, и тогда я уже мог возить работы в Таллинн и сдавать в картинные галереи. В конце 80-х туда хлынули интуристы и стали скупать все подряд. Мои картины уезжали в Финляндию, Швецию и Германию, а одну из них купил даже американец. При своей тогдашней зарплате в 180 рублей я мог продать полотно за 1000.
— Не захотелось тут же бросить работу?
— Картины не давали стабильного дохода. Тем временем я получил на «Балтийце» шикарную 4-комнатную квартиру. И пора было уже всерьез думать о деньгах. Живопись, по здравом размышлении, как образ жизни не могла гармонировать с семьей. А тупо писать пейзажи или портреты я бы не стал: мне важна философия бытия, и чтобы ее постичь, нужно было ехать на острова, все бросать. Да, я видел перспективу себя как художника, много понимал в жизни, причем не социальную фактуру, а духовную составляющую. Я многого мог бы добиться, но земная жизнь – семья, дети – определили мой выбор. И пришлось заняться бизнесом.
— Каким?
— Как и все в те времена – сначала бензин, потом металл. А затем потихоньку начали появляться навыки развития бизнеса, здорового и серьезного.
— Получается, твоей супруге не было нужды выходить на работу когда бы то ни было.
— Люба работала в управлении торговли на базе между декретными отпусками и ушла в домохозяйки лишь после рождения третьего ребенка. А уже после появления Таси, 7 лет назад, поступила в бакалавриат на финансово-экономический факультет в филиал питерского вуза и показала лучший результат успеваемости. У нее открылись удивительные математические способности: она решала такие задачи, которые оказались не под силу никому другому.
— Насколько я помню, культура и конкретно музыка тебя занимали всегда. Мы и познакомились-то, обсуждая «Музыкальный ринг», в котором ты участвовал. Расскажи, как «попал в телевизор».
— Да, была на Ленинградском телевидении такая программа, и все ее смотрели. А я однажды отвозил картины в Таллин, и там познакомился со съемочной группой. Слово за слово – они предложили поучаствовать. И мы с женой ездили на съемки нескольких передач, слушали и БГ, и Михаила Боярского, которому я даже задал вопрос, и меня показали. Вся Нарва это видела, и я на какой-то момент почувствовал себя звездой (смеется). Замечательный был период: питерский рок – вообще очень интересное явление. На нашем втором диске будут песни, посвященные ему.
— Русским роком твои пристрастия явно не ограничиваются.
— Конечно, нет. Я начал собирать винил лет с 14. Скупал пластинки различных ВИА фирмы «Мелодия», которые здесь продавались, и до сих пор пополняю коллекцию.
— Сегодня винил, положим, в тренде – многие из тех, кто выбросил старые проигрыватели и отнес на помойку пластинки, снова обзавелись такой аппаратурой.
— Только не я. Даже когда в начале 90-х появились CD-плееры и диски, когда все меломаны перешли на этот формат, у меня рука не поднималась избавиться от коллекции. Сейчас в ней около 400 пластинок. Покупаю через интернет и старые, и новые по ценам от 1 до 100 евро. Зная о моем увлечении, друзья часто дарят винил. До сих пор предпочитаю слушать именно его, потому что сама концепция звучания несравнима с mp3-форматом. Да, я считаю, музыка – это слишком серьезно, что-бы к ней относиться легкомысленно.
— А что на твоих пластинках?
— Музыка абсолютно всех стилей, направлений и жанров: от фольклора до глубочайшей симфонической. Рядом с «битлами» и «роллингами» на полках стоят Чайковский, Бетховен, Дюк Эллингтон и Донской казачий хор. Невозможно же слушать непрерывно один только рок!
— Вообще невозможно все время что-то слушать.
— Тоже верно, можно ведь что-нибудь почитать. Меня в последнее врем интересует восточная философия: буддизм, медитация. Я вообще предпочитаю публицистику. Переосмысливаю прочитанное и иногда ловлю себя на желании отразить это в поэзии и песнях.
— Тебя часто путают с твоим полным тезкой – депутатом Александром Ефимовым. Но мало кто знает, что вы практически дальние родственники…
— Не родственники, а земляки! – мы родом из одной деревни. Это выяснилось случайно: моя мама его узнала. А его мама, Ефимова Валентина Александровна – ЕВА, как ее называли согласно инициалам – работала учительницей в 7 школе. Ее обожали ученики. Саша моложе меня, но тоже очень любит русский рок, поддерживает меня в моем творчестве, а я полностью одобряю его политическую деятельность: это честный человек и порядочный политик.
— Твоя любовь к Нарве сквозит во всех песнях, картинах и даже в разговорной речи. Для тебя это городсказка?
— Когда я приехал сюда из деревни, город показался мне огромным, и таким остается до сих пор в моем сердце. Есть возможность жить в Таллинне, Лондоне, и Петербурге или Москве, но это не мое. Вообще не понимаю, как там люди существуют! То ли дело тут: выходишь на улицу – знакомые все лица, красота! (смеется). Поэтому посвящать Нарве песни и альбомы у меня получается само собой: ненарочито и очень органично. Тем более по возможностям развития Нарва не отличается, а где-то и превосходит большие города. Скажем, была у меня мечта научиться управлять судном. А в Нарве это легко сделать: записался на курсы, старой закалки морские волки натаскали тебя по теории и практике, и ты уже получаешь сертификат европейского образца, будучи полностью подкованным!
— Этот навык уже пригодился?
— И не раз, я же на берегу реки живу. Да и море рядом. У меня есть катер с мотором, могу выходить в море. Тем более я заядлый рыбак и охотник.
— Ах да, еще и охота. Предваряя возможные вопросы аудитории, спрошу: не жалко зверей?
— Хороший вопрос. Конечно, художники – гуманисты, и казалось бы, моя рука не должна бы подняться… Но во-первых, «беззащитные животные» – не такие уж беззащитные: они всегда в состоянии обмануть охотника. Почему мы жалеем не домашних свинок, о которых до определенного дня заботились, а дикого кабана, который может всех облапошить, да еще и порезать на куски своими клыками? А во-вторых, охотничьи забавы жестко регламентируются – с их помощью поддерживается уровень равновесия популяции. Например, сегодня кабанов развелось столько, что они наносят непоправимый вред фермерам и хуторянам. Так что охотники помогают регулировать поголовье. Ну и первобытные инстинкты мужчин-добытчиков, конечно, имеют место. Охота – очень серьезная и увлекательная мужская игра, что тут говорить.
— Как прошло лето: наверняка с семьей выбрались в какие-то теплые края?
— А нас в последнее время тянет в Россию. Этим летом я был на маминой родине на Псковщине, посетил захоронения предков. В Новгородскую область заехал, где родился сам. И в Мурманской впервые побывал – Кандалакша, Белое море. Впечатлений привез гораздо больше, чем с Красного или из Англии, Голландии и Швеции! Поразили красота природы и дух местных людей. Они живут в ужасающих условиях, но не теряют чувства юмора, бодрости духа и надежды. Думаю, это то, чего каждому из нас порой недостает. Поэтому желаю своим любимым нарвитянам никогда не унывать. Поверьте, мы в силах изменить к лучшему любые обстоятельства!
Беседовала Анна Чистоделова
Фото. Личный архив Александра Ефимова