— Ты – главный Дед Мороз города. Гордишься этой миссией? Шапка не жмет?

— И мешок не давит (смеется). Мои праздники еще не закончены – впереди Старый Новый год. А если честно, работы прибавилось с уходом заслуженного и самого любимого нарвского Деда Мороза – Славы Горпинченко. Не скажу, что ноша осталась неподъемная, но только сейчас осознаю, сколько этот человек на себя брал. Поэтому стараюсь продолжать дело достойно, так, как это делал он.

— Не одно поколение нарвитян выросло на его елках. Кстати, как прошла детская программа на Петровской?

— Очень хорошо. Наш «детский» Дед Мороз Женя Оленин со знанием дела водил с детьми хороводы вокруг настоящей, живой елки. И это я тоже приветствую: традиции должны жить, и прошлогоднее решение отказаться от новогоднего дерева было, на мой взгляд, неудачным. Живая или искусственная – это обсуждаемо, но елка в центре площади должна быть обязательно.

— А тебе больше искусственная или живая нравится?

— Конечно, живая. В нашей семье был ритуал: перед Новым годом мы с папой вместе шли покупать елку. Иногда – рубить в лес. Высокую, под потолок. Украшали красивыми шарами, тогда еще стеклянными. Помню, папа откуда-то привез немецкие импортные игрушки на елку. А я, как водится, дерево задел, опрокинул, стекло разбилось… Дочка в этом году повторила мой подвиг, правда, пластиковым современным украшениям ничего не страшно – все остались целы, да и елка у нас пока искусственная: дочке год, пусть роняет. А тогда, в детстве, мне нравилось и то, как пахнет в квартире хвоей, и как иголки со временем начинают потихоньку осыпаться. А потом из сухого елочного ствола мы с парнями делали клюшки!

— Это как?!

— Очень просто, сейчас научу: отрезаешь ветки, загибаешь, веревками обвязываешь в паре мест – и получается отличная клюшка, которой можно хоть по льду и снегу шайбой, хоть по траве мячом играть.

— А настоящую клюшку Дед Мороз не мог положить под елку?

— Мог, и клал – чешскую, импортную! И разные другие подарки, всегда нужные. Коньки, например. Мы ведь столько времени проводили за спортивными играми – без всяких секций, во дворах просто! Каток сами заливали, сами раскатывали, чистили, никто не заставлял. Сейчас нет этого. И подаркам так детвора не радуется, как раньше, и конфетами уже никого не удивишь. А тогда, помню, мы так ждали этих профсоюзные елок! Я ходил от «Балтийца», где работали родители, в «Полтинник», где Горпинченко-Дед Мороз, ну а потом домой, где стол накрыт и телевизор работает. Такие вот детские воспоминания. Потом, кстати, начал сам участвовать в елках понемногу.

— Каким образом?

— Учился в музыкальной школе, и мы чесали по садикам с предновогодними выступлениями. Агитбригадки такие. Еще я ходил в хор к Москалеву, где нас зачем-то еще учили игре на баяне – ее преподавал Павленков. С хором я объездил по тем временам довольно много городов, выступали и на Певческом празднике в Таллине, и на московских фестивалях блистали, а однажды приняли участие в съемке программы-прототипа сегодняшней «Жди меня», она тогда иначе называлась. В день эфира вся Нарва прильнула к экранам телевизоров – еще бы, наши поют, событие! Я довольно долго солировал в хоре, а потом страсть к спорту все пересилила, и в моей жизни надолго осталась только легкая атлетика. Был очень увлечен, мотивирован, здесь уже уговаривать не надо было.

— У кого занимался?

— У Юрия Павловича Базаркина, светлая ему память. Тренировались в спортшколе и в зале 12-й школы, плюс в Силламяэ ездили, в Манеж. Четыре тренировки в неделю: средние дистанции, стипль-чез и бег с препятствиями. Вторая часть тренировки всегда была игровая, поэтому мы часто футболистов в футбол обыгрывали. То есть параллельно погружались во все виды спорта – и на чемпионатах города в волейбол-баскетбол играли, и на лыжах бегали, и нормы ГТО сдавали, и разные там народные мячи… У мамы всю жизнь хранилась кипа моих дипломов.

— А в школе успевал или так себе?

— Я хорошо учился! В первые годы вообще был отличником и «висел» на доске почета в 1-й школе, причем подпись гласила: «Сергей Рогов». Они ошиблись, конечно, но через много лет именно так я назвал своего сына. Так что, возможно, не ошибка это была, а предсказание (смеется). В общем, проблем с учебой не возникало. А поскольку уже в школьные годы я хотел поступить в физкультурный институт и стать тренером, то читал много профильной литературы. В 9-10 классах уже практиковал и писал тренировочные планы, а еще дополнительно занимался после тренировок.

— В питерский институт Лесгафта поступил легко?

— Да, но сначала прошел в военный институт физкультуры, где экзамены были раньше. Однако учиться там не захотел: мне, 17-летнему гражданскому парню, не приглянулась военщина. Причем даже на абитуре там была некая дедовщина, драки каждый день.

— Ничего себе поступил в вуз. Отбиваться-то хоть умел?

— А то! Я же нарвский парень: в детстве ходили район на район, потом дискотеки первые с мордобоем, куда от этого денешься (смеется). Из интеллигентной ты или из рабочей семьи – во дворе разницы не было. Но в Питере мне такая жизнь не очень была нужна, и я все же поступил в Лесгафта. Правда, практически сразу перевелся на заочное: женился в 18 лет.

— Не рановато? Или обстоятельства так сложились?

— Родители настояли, причем мои, когда я сказал им, что встречаюсь с девушкой. А обстоятельства, на которые ты намекаешь, сложились только через два года после свадьбы – Настя родилась, когда мне было 20.

— Я вот не очень представляю, как можно заочно получать прикладную специальность.

— Так же, как и любую другую. Приезжаешь на сессию, сдаешь теоретические предметы и практические нормативы. Кстати, забавно: тогда на заочку можно было поступать всем, кто не достиг 60 лет. И с нами училась бабулька преклонного возраста. Нормативы сдавала на раз! А я после третьего курса отправился в армию.

— Удел заочников.

— А мне и там повезло! Попал в батальон МЧС в Таллинне, там была должность спортинструктора. И вновь – куча соревнований, первенства дивизии, общевойсковое и «Динамо Таллинн». Спортзал там был свой, так что время я не потерял, а даже наоборот. А еще именно там, я теперь понимаю, началась моя рок-н-ролльная жизнь.

— На фоне спорта?

— Нет, просто половина ребят оказалась музыкантами, причем серьезного уровня. Я был батальонным запевалой, за что всегда увольнения получал, а вот ансамбль подобрался – им только насвисти любую мелодию, аранжируют круче оригинала! Один минус – после таких профи мне было сложно собрать свой коллектив: слишком планка высокая была задана изначально. Хотя это же стало и плюсом. Когда я организовал группу, мы звучали круто.

— Расскажи, как родился твой «Абсолют».

— На дворе стоял 1993 год, мне было 29, моим друзьям примерно столько же. Раньше казалось, что тридцатник – это почти Рийгикюла, ну чисто по возрасту (смеется). Или танцы «Для тех, кому за 30». Но, видимо, то, что долго настаивалось, наконец выплеснулось в избранной творческой форме. Мне хотелось слышать очень сильную духовую группу, с настоящими партитурами и специальными аранжировками. К нам пришли Игорь Земский, Слава Могилевцев, Володя Пыряев, Урмас Рятсеп, и ансамбль зазвучал просто круто. За плечами этих парней были музыкальные школы, училища и годы преподавания, да и остальные тоже имели музыкальное образование. Самые сильные гитаристы тоже играли у нас – Серега Букин, Игорь Шевцов, Серега Лушников, Андрей Романихин. Был период, когда Слава расписывал партии для всех, ребята разбирали их дома и приходили на репетиции уже подготовленными.

— Нечасто встретишь такой подход даже в коллективах первого эшелона.

— За последние годы я не встречал таких молодежных групп. У нас и бэк-вокал был серьезный: почти все музыканты прекрасно пели, и мы сделали красивейшую акапельную песню на 5 голосов. Качественный рок-проект всегда предполагает хороший бэк.

— У вас была активная гастрольная жизнь, насколько я знаю.

— Ездили много. В Таллинн, в другие города Эстонии и Прибалтики, ну и в Питер. Там выступали в легендарных клубах «Арт-клиника» и «Полигон»; в то время началась активность продюсеров и прочих деятелей, который искали свежие точки приложения, а тут какие-то парни из Нарвы вышли с духовой группой, да как дали угля! Мы произвели впечатление своей неординарностью, нам предложили остаться и заняться музыкальной карьерой по-настоящему.

— Но вы вернулись домой. Не жалеешь?

— О чем жалеть? Мы выбрали один из возможных путей. У всех были семьи, работа, и мы в хорошем смысле пригодились там, где родились.

— А ты в тот период пригодился еще и на радио, да?

— Точно. Году в 1995 пришел на «Радио 100», за пару лет аудитория привыкла к моему голосу, и примерно в 1997-м меня уже пригласили вести мой первый вечер. Хотя дебют на радио состоялся много лет назад, еще на «Балтийце», где я читал спортивные новости. Кстати, спортивные комментаторы – это одни из самых перспективных ведущих и эфира, и мероприятий. Энергетика у них живая и реакция хорошая. Спортивная.

— В роли ведущего ты всегда востребован. А что сейчас с музыкой?

— Мы собирались на юбилейные концерты, периодически пишем какие-то песни. Знаю, парни скучают по прежней, интенсивно гастрольной жизни. Я и сам часто ностальгирую, мне не хватает наших репетиций, и я надеюсь, что совсем скоро мы друг друга вытащим и соберемся.

— Вот на этой оптимистической ноте давай закончим нашу экспресс-беседу новогодними пожеланиями тем, кто сейчас нас читает.

— У нас замечательная публика. И я рад, что городу есть что своим землякам предложить. Часто слышу, мол, в Нарве ничего не происходит, скука смертная. Это неправда! И в КЦ Geneva, и в «Ругодиве», и в Художественной галерее, и в Нарвском замке, и в здании колледжа всегда ждут разноплановые по форме и стилям мероприятия – от выставок и спектаклей до всевозможных концертов. Бывает, что недостаточно рекламы и информации, но мы стараемся исправить и этот пробел. Да, средний доход горожан не позволяет посещать все подряд премьеры. Но побаловать себя и детей раз в месяц чем-то стоящим – это, по-моему, ценнее, чем лишний раз накрыть стол с напитками и сервелатом. Я, конечно, утрирую. Но это и есть мое пожелание – радуйте себя и близких. Яркое впечатление – это самый желанный и запоминающийся подарок. С Новым годом!

Беседовала Анна Чистоделова
Фото. Личный архив Евгения Рогова