ИГРА В ЧЕТЫРЕ РУКИ: ЛИНА ЯРОВАЯ И ЛЮДМИЛА ХОМЯКОВА. Самые известные в городе сестры-педагоги Лина Яровая и Людмила Хомякова, в девичестве Малинины, приехали в Нарву из Грозного выпускницами музыкального училища.
Самые известные в городе сестры-педагоги Лина Яровая и Людмила Хомякова, в девичестве Малинины, приехали в Нарву из Грозного выпускницами музыкального училища.
И посвятили каждую минуту одной на двоих профессиональной жизни воспитанию целых поколений тонко чувствующих, сильных пианистов, прославивших Нарвскую музыкальную школу. В интервью газете «Нарва» они рассказали о своем детстве, о тонкостях пианистического искусства и о победах любимых учеников на республиканских и международных конкурсах, в которых участвуют по сей день.
— Лина Алексеевна, Людмила Алексеевна, добрый день. Знаю вас всю свою жизнь, а вот о семье, в которой вы родились, никогда не спрашивала. Делаю это сейчас.
Л. Я.: О нашей чудесной семье мы можем говорить часами. Папа наш был военным, прошел всю Великую отечественную. У него был замечательный слух, он хорошо играл на баяне, скрипке и фортепиано. У себя в части организовал огромный оркестр и дирижировал. Мог и партии расписывать, но нигде музыке специально не учился – самоучка!
Мама, закончившая среднюю школу, по тем временам – в 1930-40-е годы – считалась образованным человеком.
Л. Х.: Мама не занималась музыкой, зато наш старший брат Валентин окончил 4 класса музыкальной школы, мог подобрать на фортепиано все, что угодно. Профессией своей избрал авиацию, после академии став военным летчиком — испытателем. Брат, к сожалению, ушел совсем рано – в 39 лет скончался от инфаркта.
— Родители воспитывали вас в строгости?
Л. Я.: Нет, наоборот. Мы, сестры-погодки, росли в атмосфере ласки и любви, даже не дрались ни разу! Это все заслуга мамы – она обращалась к нам не иначе, как «доченьки», называла уменьшительно-ласкательными именами, и невестку всю жизнь именовала исключительно Аллочкой – мы общались и после кончины брата.
— Уменьшать ваши имена – Лина и Мила – особо некуда.
— Да, маме понравились именно такие, короткие. Мое она нашла в церковном справочнике, а младшую дочь мечтала назвать полным именем Мила, но в ЗАГСе воспротивились, пришлось зарегистрировать Людмилой. Но Людмилой Алексеевной она стала только для учеников, а в жизни все получилось по-маминому.
— Учеников, однако, через ваш дуэт прошло несколько сотен. Как получилось, что обе выбрали одну профессию?
Л. Х.: Мы увлекались музыкой, другой жизни для себя и не мыслили. Целыми днями занимались в музыкальной школе, а дома папа устраивал нам конкурсы – видимо, поэтому мы так любим возить учеников на самые разные музыкальные состязания (смеется). До сих пор ездим, невзирая на возраст, и часто сами за рулем!
Л. Я.: Тогда, в школьные годы, Мила была более музыкальной, чем я: она брала первые места, а мне доставалось второе или третье.
— Вы обе прекрасные пианисты. А почему стали именно педагогами не концертирующими музыкантами?
Л. Я.: Поначалу это, наверное, был путь наименьшего сопротивления, накатанная дорожка для выпускниц музучилища. После его окончания мы какое-то время преподавали в нем, параллельно рассылая письма в Министерства культуры Латвии, Эстонии и Литвы. И нам ответила Татьяна Алексеевна Егорова, директор Нарвской музыкальной школы. У нее как раз уезжали эстонки из Таллинна и освобождали две ставки. Мы приехали, поселились в коммуналке над «Балтикой» и приступили к работе.
Л. Х.: И скоро поняли, что не променяем ее ни на какую другую! Знаешь, как интересно раскрыть потенциал ребенка? А насколько этот процесс непредсказуем? У каждого ученика свой темперамент. Кто-то покажет звездный старт и быстро сгорит, еле дотянув до выпускных экзаменов. А кто-то раскроется лишь окончанию школы, когда все на него махнут рукой, да так, что дальше – консерватория и мировой успех. Одной из наших самых талантливых учениц чувство ритма удалось поймать только к выпускному классу. Но мы в нее верили все эти годы!
— Откуда столько терпения – вкладывать в бесперспективное дело?
Л. Я.: Это не терпение, это любовь. Где бы ни работал, что бы ни делал, без нее ничего не получится. А с детьми любви нужно во сто крат больше: не умеешь прощать – можешь уходить. И выкладываться нужно полностью, только тогда можно надеяться на какую-то отдачу.
Зато как радуешься каждому, даже маленькому, прорыву! Сейчас наш 5-летний внук Лука делает первые фортепианные успехи – мы, бабушки, просто млеем от счастья.
— А внучки Милана и Устиния давно рвут на части самые разные конкурсы в дуэте и соло. Яблоки от яблонь?
Л. Х.: Можно и так сказать. Обе очень музыкальные и трудолюбивые. Все наши внуки – ученики Татьяны Гончаровой. Обучать своих – неблагодарный труд! А дома с ними занимается Лина: так сложилось, что у нее это лучше получается. Я больше по хозяйству (смеется). А еще у нас есть дача, и вот там вкалываем мы все. В свободное от работы и конкурсов время, конечно.
— Снова о конкурсах: как успеваете их все объехать?
— Планируем, стараемся рассчитывать силы – и свои, и учеников. В этом году наши девочки выступили на 12 конкурсах, из них 8 выездных. Очень ярко сыграли в Петрозаводске – нас связывают давние отношения с этим глубоко культурным городом.
Там и фортепианная школа сильная, и хоровая, и консерватория есть, все профессора давно наши знакомые. Чуть ранее мы были у них на Шопеновском конкурсе, который несколько отличается от нашего.
— И как успехи?
Л. Я.: Я считаю, что наши нарвитянки сыграли практически наравне с ребятами из специализированных школ Москвы и Петербурга, получив дипломы лауреатов, а это 4 место. Когда-то на этом конкурсе Маша Микулич и Вероника Смольникова завоевали третье!
— Надеюсь, им и сейчас растет достойная смена.
— А как же! В этом году ученики Милы общелкивают питерцев, москвичей, поляков, берут гран при там, где полно конкурентов! Даже великий Сандлер дал 1 место ее ученикам. Только представь: в жюри по 5 именитых профессоров, а наши дети из маленького города им играют!
Л. Х.: Лина, не скромничай: у твоих в 1 полугодии и первые, и вторые места были – на «Балтийских звездах» и на Eesti Kõla – «Эстонское звучание». И третьих мест полно. Так что не зря ездим.
— Наверное, нервничаете сильно, когда ученики играют?
Л. Х.: Не то слово! Во время их выступлений с нас по семь потов сходит. Период подготовки к конкурсам – тоже нервотрепка. Правда, девочки сами молодцы: усердно занимаются, следят за конкурсной сеткой, выбирая подходящие на следующий год.
— В тот же Петрозаводск, наверное, ежегодно ездите?
— Вот решили сделать небольшой перерыв – пропустим следующий сезон. И в Валга не поедем, хотя и там мы обычно постоянные участники. Уделим время оттачиванию навыков и просто отдохнем от непрерывного движения. Но совсем конкурсы не бросим!
— Конкурировать с пианистами из мировых столиц непросто. Что делаете для того, чтобы «ваши» были в тренде?
Л. Я.: Большим благом для музыкантов стало появление интернета. Раньше знакомиться с современными течениями в искусстве жителю провинции было очень трудно. Сегодня все зависит только от твоей любознательности. Открываем компьютер, находим мелодии, сравниваем манеру исполнения тем или иным пианистом и берем то, что понравилось.
Л. Х.: Каждая новая эпоха диктует свое видение мирового шедевра. Далеко ходить не надо – 6 июля мы ездили в Таллинн на концерт Дениса Мацуева и наслаждались не только его изумительным пиано, которое невозможно повторить, но и оригинальной трактовкой произведений Рахманинова. Автор играл их иначе! Просто не надо эталон превращать в догму. Искусство должно жить.
Л. Я.: Музыка – не мебель: сколотил стул – и вот он стоит. Музыка – течение, дуновение ветра, свет солнца. Привноси настроение в игру, не запирайся в дидактике, тенденциях. И не замыкай круг авторитетов.
Мы часто ездим на мастер-классы за новым опытом. Каждый педагог, даже начинающий, может открыть для тебя что-то новое. А без нового какое творчество?
Беседовала Анна Чистоделова