ВСЕВОЛОД ПОЗДЕЕВ: «ЗАДАЧА ХУДОЖНИКА – ПРЕОДОЛЕТЬ ИНЕРЦИЮ ВРЕМЕНИ». Уроженец Таллинна композитор Всеволод Поздеев ворвался в размеренную нарвскую музыкальную жизнь яркой кометой, освещая полный творческих открытий путь не только себе, но и окружающим, включая коллег, учеников и просто ценителей искусства во всем его многообразии.

Уроженец Таллинна композитор Всеволод Поздеев ворвался в размеренную нарвскую музыкальную жизнь яркой кометой, освещая полный творческих открытий путь не только себе, но и окружающим, включая коллег, учеников и просто ценителей искусства во всем его многообразии.

О том, как оказался в Нарве, что успел сделать за годы жизни в ней и об истории создания своего последнего творения – оперы «Семь писем к встрече» — Всеволод рассказал сразу после громкой премьеры.

— Сева, поздравляю с премьерой оперы. Кстати, а почему она состоялась именно в Люцерне?
— Здесь учится моя супруга, Эва Воробьева, в Hochschule Luzern Musik — замечательная пианистка, которая надеется связать свою жизнь с оперной режиссурой. За несколько лет обучения в Люцерне она уже несколько раз ставила музыкальные спектакли, и вот теперь мы представляем оперу.

— Расскажи о произведении поподробнее. Как родилась идея создания оперы?
— Я автор музыки, и для меня эта работа началась с определенного душевного состояния. Тогда я чувствовал себя одиноко, и мне захотелось выразить свои печаль и одиночество в музыке. В памяти всплыли слова любимого мною Райнера Мария Рильке: «Как одиночество дождливо…» — и я задумал цикл вокальной лирики на стихи этого поэта. А Эве предстоял выпускной экзамен в форме концерта, одно из отделений которого может быть музыкальным спектаклем, камерной оперой. Для этого нужно было найти сюжет и написать либретто на немецком языке. И я подумал, что стихотворения Рильке, которым я тогда мечтал найти музыкальное воплощение, могут войти в большой проект, связанный с его жизнью и творчеством. И поэтому я предложил эту тему – переписку Рильке и Марины Цветаевой: двух великих поэтов, которые никогда не встречались в жизни, но мечтали о встрече и безмерно любили друг друга. Эва очень загорелась этим, глубоко изучила материал и написала либретто.

— Чужой язык, другая страна – и так сложные условия задачи, а ведь еще надо найти исполнителей, да и сценография нужна хотя бы самая простая. Как справились?
— Сочинение музыки стало очень увлекательным и сложным процессом, потому что для меня это был первый опыт обращения с немецким текстом. Раньше, сочиняя музыку на русские тексты, я использовал принцип опевания каждого слова, но с немецким языком этот принцип не работает: он более активный, энергичный, в нем меньше созерцательности. Мне было очень интересно, как моя музыка будет сочетаться с немецким текстом и что скажут носители языка. И получилось так, что я угадал! — интонации совпали.
Кстати, в последней сцене, где Марина оплакивает умершего Райнера, использовано ее стихотворение «Новогоднее» — на русском, соответственно, языке. Наша замечательная юная меццосопрано Анна Неро, исполнительница партии Марины, превосходно справилась с этой задачей: выучила этот очень непростой для понимания и произношения русский текст. Эва осуществила великолепную постановку этой оперы, она же исполняет фортепианную партию, а вокальные и инструментальные сыграли студенты Hochschule Luzern Musik. В роли Райнера выступил талантливый юный баритон Йонатан Прелитц. У обоих певцов очень яркий актерский дар, что для вокалиста очень важно.А декорации для нас создала театральная художница из Нарвы Татьяна Сонина.

— И какие площадки первыми показали вашу постановку?
— Три премьеры оперы – в Люцернском театральном павильоне, в культурном центре города Цуг (Швейцария) и, наконец, Городском театре Люцерна прошли с большим успехом, вызвали много теплых и восторженных откликов и оставили приятные воспоминания у всех, кто принял участие в нашем проекте.

— А когда порадуете нарвитян возможностью лицезреть ваше детище?
— В феврале следующего года планируем исполнить оперы «Семь писем к встрече» в Нарве, с эстонскими певцами.

— Сева, давай посчитаем, сколько лет ты уже живешь в Нарве?
— Я провел в этом городе четыре года и очень благодарен судьбе за то, что мне довелось здесь жить и работать. Я очень полюбил Нарву и ее жителей с самых первых своих дней здесь.

— Ты приехал уже состоявшимся музыкантом и композитором. А как пришел к этой профессии?
— Я родился и вырос в Таллинне. В одиннадцать лет начал заниматься на фортепиано, и сразу почувствовал способности к сочинению музыки. После музыкальной школы закончил Музыкальное училище имени Георга Отса, потом Эстонскую академию музыки и театра как пианист, параллельно изучая композицию в классе профессора Яана Ряэтса. С 2009 по 2011 годы я вел на «Радио 4» цикл передач «Мистериозо» — о композиторах, их вере и отражении этой веры в музыке.

— Жизнь до и после Нарвы – как бы ты охарактеризовал эти два своих творческих периода?
— До приезда в Нарву была юность — может быть, немножко за-тянувшаяся. В Нарве я стремился, как мог, сочетать работу в музыкальной школе (преподавание по классу композиции) с сочинительством, что удваивало нагрузку на нервную систему, и это оставило во мне, на-верное, необратимые изменения.
Скажем, раньше я предпочитал быстрые и активные ритмы, а в «нарвские» годы обнаружил пристрастие к ритмам несколько замедленным и созерцательным — к музыке, которая рождается словно в полусне…

— Приезд в Нарву был обусловлен тем, что вы с Эвой стали семьей. А как вы встретились? И, как бесконечно романтическая личность, считаешь ли ты, что это была судьба?
— Я впервые увидел Эвушку на концерте учеников ее педагога в Эстонской академии музыки и театра. Она играла «Блестящие вариации» Шопен, и произвела на меня впечатление вначале именно как пианистка. Я был покорен природной нежностью ее движений, тонкостью прикосновений к клавишам, чуткостью понимания музыки. А вот когда она закончила играть и уже слушала концерт в зрительном зале, мне вдруг подумалось: «А вдруг это моя будущая жена?» Да, я думаю, что это судьба, дыхание которой я чувствую не столько в обстоятельствах нашей первой встречи, а во взаимной необходимости. Я не представляю себя и своей жизни без Эвы и думаю, что и ей было бы без меня намного сложнее.

— Как вы влияете на творческое развитие друг друга?
— Эва тоже сочиняет музыку. Ею созданы и прекрасная сюита для кларнета и фортепиано, и романсы на стихи Цветаевой, а однажды она придумала колыбельную для нашего котенка, на которую я написал вариации. И эта тема мне кажется одним из редких примеров совершенной мелодии, которая могла бы быть рождена любым временем – хоть на десять веков раньше, хоть на десять веков позже наших лет. Вообще, мне кажется, что задача художника – преодолеть инерцию времени, вырваться за его пределы в область вневременного, вечного.

— Вернемся к теме «нарвского периода». Что ты успел за эти четыре года создать в музыке?
— Во время нашего с Эвой медового лета в Усть-Нарве я написал фортепианную сонату и кантату «Суламифь» для сопрано с оркестром, где партию Суламифь исполнила замечательная и очень известная в Эстонии певица Пилле Лилль. Кроме того, в этот период я написал две камерные оперы. Про «Семь писем к встрече» мы уже говорили, а первой стала опера «Госпожа Эльза», посвященная жизни и творчеству поэтессы и художницы Елены Гуро. Это произведение мы исполняли в Таллинне, в Нарве, а также в Санкт-Петербурге — в Музее петербургского авангарда (Доме Матюшина), что для меня особенно важно, поскольку этот дом, где жил Михаил Матюшин со своей супругой Еленой Гуро, является местом действия оперы! Также я написал сюиту «В стране воспоминаний» для фортепиано в четыре руки. Для фортепиано соло – «Фантазия на тему E – B – A» (это музыкальная «подпись» Эвы: нотами – си-бемоль – ля), «Сон о белой консерватории», «Поэтический момент (День был ясен…)», сонатину и ряд небольших пьес.

— Ты владеешь не только фортепиано. Пишешь ли что-нибудь для других инструментов и вообще в иных, кроме классического, стилях?
— Для гитары я сочинил «Поэму», которую сейчас с успехом исполняет на концертах в разных странах замечательный гитарист Дмитрий Тимошенко. Ну и несколько маленьких произведений для своих учеников. А еще стал автором музыки к короткометражному фильму «Этюд в осенних тонах» о Нарвской музыкальной школе и к спектаклю таллиннского Русского кукольного театра «Рыжий плутишка».

— Можешь назвать самые яркие события твоей музыкальной карьеры?
— Помимо исполнения двух камерных опер, я вспоминаю с большой радостью свое недавнее участие в международном фестивале современной музыки «От Авангарда до наших дней. Продолжение-3» в Санкт-Петербурге. Я был единственным представителем Эстонии на этом фестивале и выступил в одном из концертов в зале музея музыки Шереметьевского Дворца. В программе выступления была моя собственная фортепианная музыка, а также произведения замечательных эстонских композиторов – Лийзы Хирш, с которой меня тоже связывает дружба, и Пилле Кангур, в прошлом году трагически ушедшей из жизни. Тогда же я имел честь выступить в Доме Матюшина с лекцией на тему «Эсха-тологические мотивы в творчестве русских композиторов-авангардистов».
Еще мне хотелось бы упомянуть свой первый в жизни успех – исполнение моей «Сюиты для флейты и фортепиано» выдающейся эстонской флейтисткой Оксаной Синьковой.

— Расскажи о своей семье. Что хорошего от родителей ты привносишь в свою уже взрослую жизнь?
— Мои родители меня всегда очень любили, и даже теперь, когда я не так часто могу с ними видеться, они по-прежнему очень любят меня. Я думаю, что все тепло и нежность, с которым я отношусь к окружающим меня людям, – от них.

— Поговорим о подрастающем поколении. В чем ты как педагог видишь их отличия от нас в их возрасте – с учетом того, что изменились времена?
— Среди моих учеников и учеников коллег мне встречались очень похожие на нас – и восторженным взглядом на вещи, и душевной открытостью, и готовностью доверять, и идеализмом. Но преобладают все же те, кто от нас очень отличается: рассудительностью, умением уже в самом начале жизни принимать решения о том, как ею распорядиться, и ранней душевной зрелостью. Это их сильные стороны. У меня была ученица Полина Домнина, она учится сейчас в Эдинбурге. Она пришла в мой класс в восемнадцать лет, с песнями, которые покорили меня искренностью и зрелостью души, удивительной для этого возраста. Не наигранным страданием, как это часто бывает, а страданием настоящим, которое было испытано, пережито и вылилось в творчестве.
В этом возрасте и я писал песни, но в них преобладали настроения восторженности, жизнерадостности!Такому раннему взрослению, на мой взгляд, немало способствовали изменения в системе образования.
Намечается печальная тенденция: старшеклассники бросают музыкальную школу оттого, что не успевают заниматься — слишком большая нагрузка в школе.

— Вопрос от родителей: как заставить ребенка заниматься, как не дать бросить музыкальную школу?
— Главная заповедь: не упрекайте. Достаточно один раз сказать ребенку: «Ты лентяй», «Ты не умеешь работать» и т. п., чтобы он на всю оставшуюся жизнь в это поверил и действительно стал таким, каким его однажды сочли. Если его успехи вас не радуют, скажите просто: «Мне очень грустно оттого, что ты так мало занимался в последнее время». Внушайте ему, что любые, даже самые сложные ситуации можно исправить, и это в его силах.Интерес к музыке стоит на двух китах: возможности выразить себя (в этой пьесе, в этой мелодии, в этом аккорде – моя душа, мое счастье, лучший миг моей жизни) и творческой ревности (Сережа или Маша тоже хорошо играют, но я докажу, что я лучше).
Поэтому просто-напросто дружите с семьями, где дети тоже учатся музыке: встречайтесь, обменивайтесь опытом, устраивайте маленькие концерты! Импровизируйте вместе – это не так сложно! Мой педагогический опыт показывает, что импровизировать может любой человек. Это так же естественно, как произносить тексты, которые никем не написаны заранее.

— Чем мотивировать юного музыканта?
— Если людям на роду написано пристрастие к музыке, они мотивируют себя сами. Затем, в юности, они влюбляются в музыкантов противоположного пола, что мотивирует дополнительно. С этого начинаются великие карьеры. А музыкальные школы нужны для того, чтобы помочь людям дожить до этого момента.

— Тебе подвластны все стили – от бардовской песни до джаза, при этом у тебя манера классического музыканта. А к чему ты больше всего тяготеешь?
— Как прекрасно, что ты упомянула бардовскую песню! В юности я был чрезвычайно увлечен этим жанром и до сих пор продолжаю сотрудничать с его нарвскими любителями — Еленой Сабининой и Анастасией Крейсон. Собственный же опыт сочинения таких песен помог мне почувствовать природу песни, связь музыки и слова. Ведь песня – это что-то вроде спиритизма. Когда ты поешь, душа словно уступает свое место кому-то: в тебя вселяется дух песни, ее субъект, ее лирическое «я». Особенно если эта песня – твоя. И главное в ней – не содержание слов, не красота музыки, а их взаимоотношение, какое-то неуловимое тяготение, спор или взаимная любовь между именно этими словами и именно этой музыкой. Если это есть, то появляется та легкость и непринужденность, которая позволяет песне, подобно воздушному шарику или шаровой молнии, свободно висеть в воздухе, и парить над аудиторией, не улетая в небеса из поля видимости, и не падая на землю.

— Что ты думаешь о современной музыке? Критика приветствуется.
— Нам посчастливилось жить во время, в которое создается великая музыка. Я имею в виду творчество таких мастеров, София Губайдулина, Арво Пярт, Фридрих Церху, Томас Адес и других. Не так давно ушла из жизни Галина Уствольская. Как во все времена, лучшая и прекраснейшая музыка нашего времени несет высокое духовное содержание, прозрения в духовный мир. Я люблю музыку своих коллег. Меня связывает дружба с уроженкой Нарвы, современным композитором-авангардистом Ксенией Земской. Я рад, что ее замечательный «Концерт для голоса и фортепиано» с успехом исполняется в разных странах мира, и очень хочу, чтобы так же часто исполнялись ее симфонические произведения чтобы наконец был поставлен ее балет «День рождения Инфанты». В наше время искусство проходит очень интересную стадию. Создается невероятное количество, вызывающей восхищение – искусностью авторов, изобретательностью в поиске новых выразительных средств, создании оригинальных творческих систем, но при этом не трогающей, не вызывающей любви. Есть и другая музыка, в которую влюбляешься — она вызывает непосредственный эмоциональный отклик и остается в душе как счастливый момент жизни. И ведь не то чтобы «любимой» музыки меньше, чем «восхитительной», но нам кажется, что ее мало или вовсе нет, потому что она как-то не вписывается в расхожие представления о том, что такое «современная музыка». Из-за этих представлений мы гордимся выдуманным «кризисом современного искусства» и ничего не хотим знать о молодых дарованиях — о тех, кому действительно дано сказать что-то весомое и небывалое.

— Чем, кроме музыки, вы с Эвой еще интересуетесь?
— Эвушка очень интересуется психоанализом: теориями Фрейда, Юнга, Адлера и их продолжателей. Она стремится постичь тайну человеческой души. Я очень люблю поэзию, в особенности XX век в русской и мировой поэзии. Люблю театр парадокса, драматургию Ионеско и Беккета. Увлечен современной живописью. Из русских художников мне сейчас близок Владимир Стерлигов, из западных – Сай Томбли.

— А как обстоят дела со спортом? Сейчас он, как известно, в тренде.
— День начинаю с пробежки, если нет безотлагательных дел.

— Какие люди сыграли в твоей жизни ключевую роль?
— Я бесконечно благодарен за всестороннюю поддержку моей супруге Эве и ее маме Ирине Воробьевой. Многим обязан и известной эстонской певице Пилле Лилль, а также ее Фонду поддержки музыкантов, и еще — моему учителю по композиции в Музыкальной Академии профессору Яану Ряэтсу, выдающемуся эстонскому композитору, другу и соратнику Арво Пярта. Мне кажется, что его склонность увлекаться музыкой ученика, верить в него, вдохновлять его, чувствовать причастность к прекрасному общему делу впоследствии передалась и мне. Я такими же глазами смотрю на своих учеников по классу композиции и очень радуюсь их творческим успехам.

— Волнует ли тебя судьба русского языка в Эстонии?
— Я за сохранение русских школ в Прибалтике и русского языка в них. Считаю, что кем бы ни был человек по национальности, он заслуживает права думать на своем языке. Тем более если на нем написана значительная часть мировой классической литературы, если на нем говорили великие ученые, художники, композиторы.

— Знаю, что ты владеешь несколькими иностранными языками. Что посоветуешь тем, кто мечтает изучить хотя бы один из них?
— Признаться, кроме русского я владею лишь английским и эстонским и сейчас в процессе изучения немецкого. Я посоветовал бы использовать любую возможность слушать, как звучит интересующий вас язык, и разговаривать с его носителями. А первое, что нужно попытаться сделать, – почувствовать его музыку, полюбить его на слух.

— Пожелай что-нибудь хорошее нашим читателям в преддверии осени.
— Давайте понаблюдаем над собой. Какой букет ассоциаций, образов, воспоминаний, желаний, порывов, возникает в сознании каждого из нас при слове «счастье»? Как выглядит счастье, которое существует в этом мире именно для вас и для тех, кого вы любите? Я от всего сердца желаю вам, чтобы ваша жизнь была наполнена именно этим счастьем — не абстрактным и общим для всех, а глубоко и сокровенно вашим. И, конечно, всем желаю сил, которые всегда нужны для того, что-бы любить, верить, не унывать, не отчаиваться, не терять надежду. Давайте относиться творчески к своей жизни и к каждому ее мгновению!

Беседовала
Анна Чистоделова