МНЕНИЕ. В РОССИИ ВСТУПИЛ В СИЛУ ЗАПРЕТ НА МАТ. Во вторник, 1 июля, в России вступил в силу закон о запрете ненормативной лексики при публичном исполнении произведений литературы и искусства, народного творчества в театральных постановках, на концертах и других зрелищно-развлекательных мероприятиях, а также в СМИ и при показе фильмов в кинотеатрах.
Во вторник, 1 июля, в России вступил в силу закон о запрете ненормативной лексики при публичном исполнении произведений литературы и искусства, народного творчества в театральных постановках, на концертах и других зрелищно-развлекательных мероприятиях, а также в СМИ и при показе фильмов в кинотеатрах.
Его принятие инициировала группа депутатов во главе с председателем комитета Госдумы РФ по культуре Станиславом Говорухиным.
Печатную и аудиовизуальную продукцию (кроме СМИ), содержащую нецензурную лексику, можно будет продавать только в специальной упаковке с предупреждением (наклейкой «Содержит нецензурную брань»). Под это ограничение не попадает продукция, выпущенная до вступления в силу настоящего закона.
Закон также запрещает выдачу прокатных удостоверений фильмам, содержащим ненормативную лексику.
Помимо этого, производители теперь будут обязаны на аудио- и видеопродукции размещать предупреждение «нецензурная брань» и продавать такие товары только в запечатанной упаковке.
Данный закон подвергся жесткой критике со стороны кинематографистов. Например, новые фильмы Андрея Звягинцева «Левиафан» и Валерии Гай Германики «Да и да» требуют переозвучки, а вот «Звезда» Анны Меликян уже переозвучена.
О ШТРАФАХ
За неисполнение закона предусматриваются штрафы: для граждан — от 2 тыс. до 2,5 тыс. рублей, для должностных лиц — от 4 тыс. до 5 тыс. рублей, для юридических лиц — от 40 тыс. до 50 тыс. рублей. В случае повторного нарушения штрафы увеличиваются вплоть до дисквалификации должностных лиц и приостановления деятельности юридических. За показ запрещенного кино грозит штраф от 50 тыс. до 100 тыс. рублей (при повторном нарушении штраф возрастет вдвое или прокатная деятельность будет приостановлена до трех месяцев).
МНЕНИЕ
Русская служба Би-би-си спросила у кинематографистов, что они думают о новом запрете. Среди опрошенных положительно высказался о нем только его инициатор, кинорежиссер и депутат-единоросс Сергей Говорухин.
Виталий Манский, режиссер-документалист: Совершенно очевидно, что злоупотреблять матом, как и другими резкими элементами, не стоит С ним, наверное, как-то нужно бороться, что, собственно говоря, и происходит, потому что существует возрастное ограничение. Любой автор и, особенно, продюсер понимает степень и ответственности, и экономических рисков, если картина получает возрастное ограничение «+18». Мы понимаем, что у нас в кинотеатры ходит в основном молодая аудитория. Но если все-таки авторы, продюсеры принимают решение, что мат необходим для более мощного художественного воздействия на аудиторию, они должны иметь на это право.
То, что сейчас из-за этого положения фактически срывается или стоит под угрозой выход в прокат картины «Левиафан» Звягинцева или той же Германики, которая получила призы за режиссуру на Московском кинофестивале — это абсолютная глупость. За этим законом, я вас уверяю, последуют новые ограничительные законы. Потому что в принципе то, что сейчас происходит в России — это дорога по ужесточению, ограничению. Победивший консерватизм празднует свою победу. Надеюсь, что она все-таки окажется Пирровой.
Би-би-си: Как поступать режиссеру, столкнувшемуся с необходимостью каким-то образом видеоизменять свой фильм из-за этого запрета?
Виталий Манский: Конечно же, никто не отменяет путь компромиссов. Но это может в конечном счете привести к такому видоизменению, что это будет уже другая картина. Я себе не представляю картину Звягинцева без мата. Так же как мою картину «Благодать» 1995 года, которая до сих пор показывается на фестивалях и по телевидению во всем мире, потому что это документальная картина, и матом говорит один из персонажей, старичок по имени Амплей, колоритный герой, украшение этого фильма и очень важный персонаж. В документальном кино я вообще не понимаю, что должен делать режиссер: или производить селекцию героев на начальной фазе, или заставлять их читать некие написанные тексты.
Кирилл Серебренников, театральный и кинорежиссер: Нет, пока народ матерится, все будет, кино ведь — отображение жизни. Пока у людей есть […], он будет как-то на экране. Народ нельзя запретить, враги пытались на Русь идти всю жизнь, понимаете, враги, пытались запретить слова, части тела, думать нам, жить, но разве можно народу запретить говорить? Это народ, с народом вообще шутки плохи.
Би-би-си: И Вы в своих фильмах?
Кирилл Серебренников: Это народное кино, конечно. Русский народ не запретить. Кто к нам с […] придет, от […] погибнет.
Михаил Дурненков, драматург, киносценарист: Мне кажется, закон, в том числе, ведет к сакрализации ненорматинвной лексики. Как любое табу: такая лексика становится только сильнее от запретов, она ими питается. Сцена на самом деле — это же рамки, а использование ее в таких рамках лишает эту лексику ее табуированной силы, как в свое время произошло с английским […], которое теперь переводится просто как «черт», оно уже совершенно потеряло свою силу. А так каждое из этих слов будет мощней, укорененней в наших головах, в нашей лексике, в использовании.
Би-би-си: Вам не кажется, что это борьба за чистоту языка?
Михаил Дурненков: Нет, конечно. Это одно из проявлений вмешательства государства в интимную жизнь своих граждан. Запретить говорить, это уже всё. На самом деле, что составляет интимную сферу? Это религиозные, сексуальные вещи, которые у каждого человека составляют личный багаж, куда государство не должно вмешиваться. И государство целенаправленно бьет по этим точкам этими законами.
Сергей Сельянов, продюсер: Отношение к этому закону у меня такое — мне кажется, что депутаты ломятся в открытую дверь, потому что в общем никак нельзя сказать, что в России фильмы с нецензурной лексикой занимают сколько-нибудь существенное место. Зритель гораздо строже законодателей. Ни в одном фильме для массового зрителя этих плохих слов нет. На публичном телевидении этот вопрос давно решен — эти слова стираются или запикиваются. И речь идет об очень небольшем сегменте фестивального кино, которого три-четыре в год делается у нас в стране.
Очень ограниченный круг зрителей, которые прекрасно знают эти слова и их вряд ли можно этими словами оскорбить. Ни бабушки, ни дети эти фильмы не смотрят, поэтому ситуация без всякого закона была абсолютно нормальной. Сейчас, естественно, она несколько ненормальная, хотя бы потому что какая-то часть фильмов, где использована обсценная лексика, была снята раньше. И теперь соответственно у правообладателей, у создателей этих фильмов будут какие-то проблемы.
Фото: Дмитрий Азаров / «Коммерсантъ»